Burberry, 35 - 3 октября 2007 21:47

Бытовой роман. Часть третья.


Вчера был первый день зимы. Первое декабря. Первый день моего последнего месяца.
С самого утра понял, что последнего.
Потому что пришло письмо от тетки из Рязани. Она вообще не часто пишет, а уж мне-то – тем более, считает, что я недостоин. Так то оно так, но об особых случаях – свадьба, роды или похороны – все-таки приходится и меня извещать. Уходя на работу, я решил проверить почту – вдруг очередной счет – и увидел его, это письмо. Заочно обрадовался: хоть я и не поддерживаю отношений с семьей, а все равно приятно узнать, что очередная дочь вышла замуж, очередной сын женился, и наплодили они очередных сыновей и дочерей. Даже не заметил, что адрес слегка расплылся, только потом сообразил, что это от слез.
Тетя писала, что мать умерла.
Я перечитал несколько раз – именно УМЕРЛА. Не при смерти, не приезжай скорее и повидай в последний раз. Не успел.
Ночью я сидел на подоконнике, закутавшись в ее шаль, единственное, что у меня осталось. Она забыла ее тогда, а выкинуть я не смог. Подумал, продам, если совсем голодно будет.
Сидел на подоконнике и смотрел на высокие и тусклые зимние звезды. Не плакал, сил не было. Просто сидел и смотрел, как ночь улетает ввысь, как и она покидает меня, оставляя совсем одного. Бисквит не вернулся, я уже не надеюсь, что когда-нибудь его увижу.
Я услышал легкие шаги.
Альбина положила руку мне на плечо – странно, я не говорил ей ни о письме, ни о смерти, я вообще никому об этом не говорил – и тихо сказала:
- Я знаю, что сейчас Вам лучше побыть одному, что в ближайшую неделю Вы будете огрызаться и никого не пустите в свою душу… Только не застревайте в себе надолго, я же Вас не вытащу…
Интересные вещи она говорит. «Не вытащу»… А она собиралась? Ей не все равно, почему мне так плохо? Несмотря на то, что мы достаточно долго живем в одной квартире, но только здороваемся и иногда друг другу улыбаемся. Так и не случилось ничего между нами за это время… Не могу сказать, что мне очень жаль. Она же всегда рядом, а мне пока больше ничего и не нужно… Постарел я, видимо, раз от девушки ничего не требую, кроме присутствия.
- Завтра я уезжаю, - сказала она, - надолго, если не навсегда. Не забывай меня, пожалуйста. Иначе ни ты, ни кто-нибудь другой уже меня не найдет. Меня просто не станет.
Я ошалело уставился на нее, пытаясь различить в темноте выражение лица:
- То есть как – не станет? Ты исчезнешь?
- Что-то вроде того, растворюсь во времени до того светлого момента, пока меня опять кто-то вспомнит. Тогда я снова появлюсь в реальности такой же, какой и была. Ты думаешь, почему я выгляжу как 16ти-летняя девушка?
У меня не было сил спросить от удивления, я все старался сообразить, шутит она или говорит серьезно. Но глаза ее смотрели в ночь, голос был ровным, однако я смутно ощущал, что никому другому до меня она этого не говорила. Хотя, может она просто хорошая актриса. Нет, не верю. Не верю ни одному слову. Она шутит, такого быть не может – чтобы человек существовал, когда о нем помнят…
Она нервно вздохнула и продолжила:
- Когда мне было 14, я в первый раз влюбилась, да так, что стекла звенели. Мальчику был меня старше года на полтора, изредка со мной заговаривал, и мне этого было вполне достаточно. Несколько месяцев я им бредила, и, наконец мы оказались вдвоем на берегу реки. Был уже вечер, кровавый закат, тихое пение птиц – как и полагается при всяком романтическом свидании – мы шли вдоль берега и разговаривали. А потом он сказал, что ждал этого момента, что уже давно видел во мне девушку, только не решался подойти. У меня подкосились колени, стало трудно дышать, и я сделала шаг назад. Свой последний настоящий шаг. Потому что я была спиной к обрыву, никакого заграждения… В общем, мое тело извлекли из воды через пару часов – пока он добежал до ближайшего дома, пока приехала милиция… Меня не откачали. Я не помню, что чувствовала все это время, может, шла как все через тоннель к свету. Только одно я понимала четко – мое тело уже не в моей власти, но душа не собирается покидать землю.
А потом я проснулась, как ни в чем не бывало у себя в постели, услышала мамин голос с кухни и пошла завтракать. Мама даже не спросила меня, где я была вчера вечером, как будто я только и делала, что падала с обрывов. Потом до меня дошло – это воспоминание обо мне сейчас есть омлет и идет чистить зубы. Это воспоминание учится, влюбляется, разочаровывается, радуется, огорчается, негодует, ликует. Вспоминает. Чувствует.
С тех пор я стала обыкновенной мыслью. И обязана была присутствовать там, где и тот, что обо мне думает. Выбирать, где мне хочется быть больше, я не могла, только с некоторых пор стала чувствовать, когда снова произойдет моя так сказать передислокация. Как думаешь, почему я пришла к тебе?
Я боялся пошевелиться, не то, что слово сказать. Только выдавил из себя:
- Ну?
- Не все меня видят. Точнее, очень немногие, кто знал меня, вообще замечают, когда я прохожу мимо них по улице. Да, мне не приходится лишний раз объясняться, но я же все равно скучаю… О том, чтобы меня могли видеть «чужие», те, кто не подозревал, что я на свете есть, я вообще не думала. Не могла себе представить, что такое возможно. Но, как видишь… Ты – единственный, кто меня увидел. Поэтому, когда мама была при смерти, я ушла. Иначе мне пришлось бы идти за ней. Пока не хочется, все там будем рано или поздно. По мне, так лучше поздно. Чтобы существовать, мне необходимо, чтобы меня кто-то помнил. Чтобы кто-то обо мне думал.
Я чувствую, что завтра утром меня вспомнит кто-то очень далеко, и мне придется быть там. Пожалуйста, если хочешь снова меня увидеть, думай обо мне хоть изредка, хоть раз в неделю. Тогда я вернусь, обещаю.
Она привстала на цыпочки и потерлась носом о мою щеку.
Я продолжил смотреть в не

• 
• 
•